— Тогда как объяснить, что анонимка отпечатана на его машинке? — Горохов откинулся в кресле, оглядывая нас, будто ища поддержки своей версии. — Ковригин пояснил, что машинка хранилась у него на даче. Уже больше года. Дом он всегда запирал, никто из посторонних без присмотра внутри не оставался… Да и мутный он какой-то… В Андрея Григорьевича стрелять хотел, чуть не отравил его… Кстати, Андрей Григорьевич, ты кровь на токсикологию сдал? Ему можно еще припаять покушение на жизнь сотрудника.

И посмотрел на меня не то грустно, не то даже сердито.

— Теперь он говорит, что не знал, что я сотрудник, — сказал я. — Настаивает на версии, что принял меня за своего убийцу. Мол, это Светлицкий — злодей, убивает всех в городе и за ним направил киллера.

— Версия интересная, — Горохов поднялся с кресла и стал прохаживаться по кабинету. — Но разбивается о факт покушения на самого Светлицкого. Если бы не Андрей Григорьевич, то Ибрагимов бы наверняка прирезал Всеволода Харитоновича. Тот, кто его послал, я думаю, и есть Литератор. Тайный Кукловод… Убивает, манипулирует, наводит интриги… Ковригин запросто может оказаться этим самым Кукловодом. На момент всех убийств — алиби у него нет. Надо дожимать его. Искать улики, доказательства его причастности. Эх… Жаль, что обыски ничего не дали. Думал, кинжал на квартире или на даче найдем, но нет…

— Если убийства подготовленные, — вмешалась Света, — а в нашем случае они все подготовленные, то убийца вряд ли будет хранить дома орудие преступления. Скорее всего, у него есть тайник, схрон или запасное убежище.

— Да! — поднял указательный палец Горохов. — Возможно, там он и держит Приходько, которую обещал в анонимке убить через две недели. Две недели истекают на днях… Сидит ведь где-то, несчастная женщина. Думайте, товарищи, думайте! Может, хоть Елену Петровну удастся спасти. Я еще раз сегодня допрошу Ковригина, но вряд ли он скажет что-то новое… А вы пока отрабатывайте другие версии… Может, права Светлана Валерьевна, не того взяли? Кстати, что насчет Рубилина?

— У него тоже нет алиби на момент убийств, — ответил я. — Но и доказательств против него особых тоже не имеется, кроме того факта, что он пытался скрыть свое присутствие на том вечере, когда убили Коровину.

— Надо бы за ним слежку установить… — наморщил лоб Горохов.

— Там Варя присматривает, это почище слежки. День и ночь с ним.

— Ну не всегда же они вместе? Рубилин на работу же ходит…

— Соловейчик сейчас в отпуске, и Рубилин тоже взял отгулы или отпуск. Он в нее так влюблен, вот и не упустил момент побыть с ней поближе, когда та стала ему благоволить.

— Молодец Соловейчик, — одобрительно кивнул Горохов.

— Она заинтересована в том, чтобы вывести на чистую воду Литератора, — пояснил я. — Ведь пятно может лечь на ее отца…

В дверь постучали.

— Входите! — гаркнул Горохов.

Вошел Лосев.

— Товарищи! — возвестил начальник милиции. — У нас в актовом зале сбор личного состава по торжественному случаю. Если не сложно, прошу вас поприсутствовать. Вы гости из Москвы, и личному составу будет приятно получать награды в вашем присутствии.

Мы переглянулись в лёгком удивлении.

— Какие награды? — глянул на часы Горохов, время подходило всего только к девяти утра.

— Да так, — отмахнулся полковник, будто каждый день его подчиненные награждались. — Из Афганистана нас догнали две медали «За боевые заслуги».

— Ваши сотрудники служили в Афгане? — вскинул на него бровь Горохов.

— Это сейчас они сотрудники, а раньше были военнослужащими срочной службы. Сами понимаете, как у нас бывает, что-то упустили, а потом пересмотрели. Вот приказ о награждении только недавно и народился. Эх… когда уже войска наши выведут? Ну, так что? Придете? Я вас не сильно отвлекаю?

Отказываться было, конечно, неудобно.

— Придем, — кивнул Горохов, и никто не стал с ним спорить.

— Хорошо, — заулыбался Лосев, — через десять минут начинаем.

Он вышел, а Никита Егорович захлопнул блокнот и решительно встал. — Сходим, уважим коллег… Интересно, что за герои там? Молодежь, скорее всего, не могли же медали годами ходить.

Мы вышли в коридор, не вполне понимая, чего ждать — всё-таки свадебными генералами нам быть ещё не доводилось. Цепочка сотрудников УВД уже тянулась в сторону актового зала. Сегодня день политподготовки и занятий и, как водится, общая расширенная планерка с личным составом. Поэтому все были в форменной одежде, даже оперативники «принарядились». На такие мероприятия принято ходить по форме.

Впереди нас шел Сашок. В форме я даже не сразу узнал его со спины. Он весело переговаривался с сотоварищами. Один из них, хитро щурясь, что-то ему рассказывал на ухо. Очевидно, не совсем пристойный анекдот. Потом раздался сдерживаемый гогот, но Сашку это не очень понравилось. Он фыркнул.

Все-таки это был не анекдот а, скорее всего, шуточка в его адрес. Незлобная, но колкая, потому что водитель ткнул плечом шутника. Тот отшатнулся, снова хохотнул, оглянулся — нет ли начальства поблизости. Нас он не выделил в таковые, так как мы были без формы, и мало кто из рядовых сотрудников вообще знал, что мы из Москвы. Затем шутник, в отместку за тычок плечом, легким взмахом сшиб фуражку у Сани с головы.

Фуражка, кувыркнулась и почти шлепнулась на пол, когда Сашок вдруг неожиданно ловко и с легкостью ее подхватил на лету, не дав упасть.

Я даже слегка присвистнул. Вот так реакция у нашего водилы, а с виду и не скажешь. Подумал и тут же забыл…

Мы вошли в актовый зал. Он же — зал для проведения занятий в системе служебной подготовке.

Уселись на один из рядов прибитых к полу кресел с откидными седушками, обтянутыми коричневым кожзамом.

На небольшом приступке президиума, за длинным, во всю ширь зала, столом уже сидело несколько человек в звании от майора до полковника. Очевидно, заместители Лосева.

Чуть впереди и сбоку от стола возвышалась коробчатая тумба-кафедра, на лицевой стороне которой красовался профиль Ленина, выполненный из серебристой жести.

Слева доска с фотографиями милиционеров-фронтовиков, дальше — информационная доска с огромным заголовком: «XXVII съезд КПСС и вопросы совершенствования правовых мер борьбы с преступностью».

Вошел Лосев в сопровождении еще одного полковника. Я так понял — сотрудника главка. Замполит скомандовал, и присутствующие встали. Мы тоже поднялись, хотя Горохова я бы посадил в президиум. Ну